11 апреля – день памяти и скорби для тех, кто пережил весь ужас пребывания в немецком плену и кто навсегда оставил там своих родных. Накануне Международного дня освобождения узников фашистских концлагерей мы встретились с ветеранами, чьи детские воспоминания, как раны, не могут зарубцеваться даже спустя 76 лет.
Еще в понедельник, 5 апреля, в Барнауле жили 100 бывших узников концлагерей, а вечером во вторник стало на одного меньше – умер Леонид Кулиш. Утром 6 апреля он, радостный, сообщал друзьям, что пикировал рассаду и готовится везти помидоры на дачу, а вечером его не стало…
215 бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей живет в Алтайском крае, в Барнауле – 99.
Спасители и спасенные
Известно, что на каждые десять детей, брошенных в фашистские концлагеря, выживал один. Девять погибали от голода, холода, болезней, пыток и невыносимых условий существования. Алла Лучинина оказалась в числе тех, кто выжил вопреки.
В лагерь на территории Польши она попала в годовалом возрасте вместе со своей матерью, старшей сестрой, тетей и бабушкой в феврале 1942 года. Первой расстреляли тетю: у нее были жгучие черные волосы и темные глаза, немцы посчитали, что еврейка. Спустя некоторое время в Бухенвальде, куда отправили всю семью и разделили мать с дочерьми по разным баракам, умерла бабушка. А зимой 1945-го 3-летнюю Аллу, 8-летнюю Элеонору и их маму отдали на работу фермерам в их усадьбу. Бауэры поселили узниц в сарае, рядом со скотом.
- Мы ухаживали за свиньями, варили им картошку, репу. И сами это же ели, потому и выжили, – вспоминает Алла Ивановна. – Спасибо немецким свиньям от «руссише швайне», как нас называли.
Свое лагерное детство Алла Лучинина практически не помнит, а вот освобождение из плена хорошо врезалось в память.
- Все пленники стояли на улице, мы с сестрой в первом ряду, а мама позади держала нас за плечи. Глаза поднимаю и вижу, как мужчина в военной форме с автоматом наперевес пристально смотрит на меня и пальцем манит к себе. Я подумала, что он меня собрался расстреливать и вжалась в маму. Тот американец сделал шаг вперед, широко улыбнулся, а зубы – жемчуг! – и насыпал мне в ладошки цветных шариков. Я не знала, что это были конфеты и побежала за барак, выкопала руками ямку и посадила драже. Думала, вырастут красивые цветы.
Спустя практически 30 лет после освобождения из фашистского плена, в 1970-х годах, Алла Лучинина снова оказалась в Бухенвальде – на этот раз ее в составе туристической группы привезли в бывший концлагерь на экскурсию.
- Нас завели в помещение, отделанное белым кафелем, там стол, на котором изуверы проводили медицинские эксперименты, – вспоминает бывшая узница. – Какая-то женщина из нашей группы сказала: «Какая красота, какая чистота!». А я увидела засохшую кровь, потеряла сознание и упала. Все забегали, начали помощь оказывать и интересоваться, отчего я такая впечатлительная. Ну разве могла я в те годы сказать, что тут уже была?!
Игра в молчанку
Действительно, всех узников советская власть считала неблагонадежными и после завершения войны отправляла в фильтрационные лагеря на «проверку». Владимира Реченского от ссылки в «фильтр» после освобождения из Дахау и лагеря близ городка Тайльфинген спасло только то, что его документы и вещи при возвращении на Родину потерялись. Отец дал ему наставление: никому и никогда не говори, что был в концлагере. В Дахау его, 6-летнего мальчишку с матерью и сестрой, привезли летом 1943 года. Там попытались сделать донором, но не понравилась его кровь арийцам.
- Считалось, что алая кровь – самая хорошая. Поэтому «годных» детей три дня морили голодом, а потом выкачивали все, до последней капли. Кто выжил – повезло, нет – и горя мало. Я, к счастью, не прошел отбор и был сослан на каторжные работы на щебеночный завод, – рассказывает Владимир Фёдорович.
Метрику наш собеседник получил в 11 лет, когда пришел в милицию делать документы. Политически чистая биография, из которой вычеркнули два года жизни в фашистской неволе, позволила Владимиру Фёдоровичу получить высшее образование и стать военным человеком.
«Уж лучше смерть»
Надежда Мордовцева попала в концлагерь летом 1942 года, прямо с поля боя близ деревушки Мясной Бор, где в окружение попала 92-я стрелковая дивизия, в которой она служила связисткой, а чуть позже – медсестрой. Ее с тяжелым ранением ноги отправили в эстонский лагерь для военнопленных в городе Нарва. Там Надежда вместе с боевыми подругами мостила камнем 20-километровую дорогу до Кингисеппа. Вскоре их этапировали в польский Хелм, где фашисты поставили перед выбором: либо будут работать на военном заводе, выпуская патроны, либо мучительная смерть в концлагере.
- Согласиться – значило бы своими руками лишать жизни наших солдат. Я решила, пусть лучше меня убьют в лагере, потому что жить с пониманием, что я чем-то помогаю фашистам, не смогла бы, – рассказывает Надежда Георгиевна, которой в этом году исполнится 102 года. – Меня и еще 53 девчонок, кто отказался работать на том заводе, отправили в лагерь смерти Майданек, а в 1943 году перевели в Равенсбрюк.
За пленными девушками надзирали немки, а это, по словам собеседницы, значило крайнюю жестокость и ненависть даже в глазах.
- Все их озлобленное существо, вымуштрованное режимом, только и делало, что унижало нас: если санобработка – то поочередно в кипятке и ледяной воде, если подавали обед – то в железной миске без ложки, лакали горячую баланду из кормовой брюквы, как собаки, – вспоминает бывшая узница. – Но в этих условиях мы не растеряли человеческого достоинства, как могли пытались бороться за свои права: чтобы туалет был открыт весь день, а не только утром и вечером, чтобы на рукав одежды пришили треугольник SU (советская. – Прим. авт.)
В 1945 году, по мере приближения советских войск к немецкому лагерю, 12-тысячную армию пленниц погнали по дорогам Германии.
- Шли десять дней без еды, воды и сна. На улице шел мокрый снег, а мы одеты в полосатое платьице, да одеялом с головой укрыты, – рассказывает Надежда Георгиевна. – Когда пришли, нас, обессиленных, заперли в сарае с соломой. Думали, подожгут – и конец. А наутро слышим – звенящая тишина и где-то рядышком родная русская речь. Нас освободили 24 апреля 1945 года, и только в декабре я вернулась на Алтай, пройдя фильтрационный лагерь и доказав, что не изменница и не предательница Родины.
11 апреля в 11 часов на Мемориале Славы состоится церемония возложения цветов в память об узниках фашистских концлагерей.